Нападающий Егор Соколов в интервью «Спорт-Экспресс» познакомил болельщиков со своей карьерой: от первых шагов - до перехода в «Торпедо».
— ЦСКА сначала подписал с вами контракт, но затем обменял вас в «Торпедо»...
— На эту ситуацию я смотрю через призму «все, что ни делается, — к лучшему». Значит, хоккейный бог оберегает меня от чего-то и дает мне другую дорогу. Несмотря на то что я был шокирован, все равно понимал, что хоккей — это бизнес.
— Обидно ли, что не успели провести даже один матч за ЦСКА?
— Мне не обидно. Это решилось без меня, клубы обменивают игроков, расторгают контракты. Все это ты не можешь контролировать. Я могу отвечать только за то, насколько буду готовым к сезону. Когда понял, что буду играть в «Торпедо», сразу нашел положительные моменты — мой брат сейчас тоже играет в системе нижегородского клуба. Оказаться в одной организации с ним — не самая плохая ситуация. Есть и другие позитивные вещи: хороший город, болельщики, которые тепло относятся к клубу, новый стадион. Значит, мне суждено играть в Нижнем Новгороде.
— Знакомы ли вы лично с кем-то из «Торпедо»?
— Пересекался со многими, но нет такого, что с кем-то в близких отношениях. Сейчас буду исправлять это и узнавать парней поближе.
— Есть ли какая-то цель по очкам на новый сезон?
— Личная цель — становиться лучше и развиваться. Самое главное — это перестроиться с североамериканского хоккея на наш. Как только перестроюсь, то очки и голы придут.
— В спорте вы ведь начинали не с хоккея, а с фигурного катания.
— Нельзя сказать, что полноценно занимался этим видом спорта, так как мне сказали, что я не подхожу. В пять лет мама отдала меня в фигурное катание, чтобы я был с коньками на «ты».
— А как потом оказались в хоккее: это была ваша инициатива или родителей?
— Это больше было решением мамы. Она считала, что у меня получится в хоккее.
— Вы начинали хоккейную карьеру в Екатеринбурге, но потом переехали в Челябинск.
— Да, до 13 лет я был в Екатеринбурге и играл за «Юность». В то время эта спортшкола не принадлежала «Автомобилисту». Потом появилась возможность перехода в Челябинск: тренеры из «Трактора» вышли на связь с моими родителями.
— Почему приняли решение сменить спортшколу?
— В то время «Трактор» считался одной из самых сильных команд по 2000 году, и не только в нашем регионе, но и по всей России. Каждый раз, когда мы играли против них, то уступали с разгромным счетом. Тогда думал, что будет интересно попробовать свои силы в Челябинске. В Екатеринбурге меня все устраивало. Всегда играл на лидерских позициях, набирал много очков. Но понимал, что если перейду в такую команду, как «Трактор», то у меня будут все шансы сыграть в финальных стадиях различных турниров.
— Из «Трактора» вас постоянно стали вызывать в юниорские сборные.
— Да, по 2000 году у нас всегда была сильная сборная: Андрей Свечников, Гриша Денисенко, Саня Романов, Амир Мифтахов, Даниил Исаев. В команде не было первого, второго, третьего, четвертого звена, потому что все сочетания были равными. Все получали достаточно времени. К сожалению, выиграть большие турниры нам никогда не удавалось, но есть примечательная медаль для меня — бронза на Юношеской олимпиаде.
— В сезоне-2016/17 вы дебютировали в МХЛ за «Белых медведей», но затем уехали играть в юниорскую лигу Квебека. Почему?
— У меня всегда была мечта попасть в НХЛ, и я думал, что если быстрее познакомлюсь с североамериканским хоккеем, то это даст реальный шанс. Когда мы играли по юниорам против канадцев, было заметно, что их хоккей существенно отличается от нашего.
— Инициатива поехать в Канаду шла с вашей стороны?
— Во время последних матчей в МХЛ мой агент спросил, есть ли желание попробовать свои силы в Северной Америке. Я ответил согласием. После чего он стал отправлять ссылки на мои игры в юниорские команды за океаном. Меня решил на драфте взять «Монктон», который выбирал вторым. Но потом я поменял решение об отъезде, позвонил агенту и сказал, что, скорее всего, останусь дома, потому что не хочу уезжать от родителей. Это ведь уже было не так, что я из Екатеринбурга в Челябинск переехал. Да и родители не смогут сесть в машину и добраться до меня за два часа.
Агент передал мои слова представителям «Монктона». Тот драфт я все-таки решил посмотреть, чтобы знать, кого возьмут из моих друзей. И под 35-м номером меня забрал «Кейп-Бретон». Я тут же набрал своему агенту и сказал: «Они ведь знают о том, что я не поеду». Спустя время он перезвонил и объяснил позицию клуба: руководство решило рискнуть и взять меня с прицелом на то, что вдруг я передумаю и приеду к ним. Я пообщался с родителями и принял окончательное решение, что все-таки поеду.
— Получается, родители не были против вашего отъезда?
— Да, все верно. Сомнения были у меня, а не у родителей. Все эти качели исходили с моей стороны. Понимал, что это будет очень тяжело, и сказал, что не поеду, так как не готов. А потом решил, что, может быть, так все и должно было случиться и что-то меня отгородило от игры за «Монктон». Ведь взять меня, зная, что я, скорее всего, останусь в России, — большой риск, так как на драфте можно было брать только двух европейцев. Грубо говоря, они пожертвовали один из двух пиков на меня. И когда я это осознал, то поменял решение.
— А как у вас было на то время с английским?
— Я толком не знал язык. Когда ты прилетаешь в другую страну и кто-то тебе что-то говорит, то ты быстро осознаешь, что этому не учат в школе. Поэтому мне пришлось заниматься с нуля.
— Вы учили язык самостоятельно, или у вас был репетитор?
— Сам. Были такие ситуации, что я сидел с кем-то в одной комнате и показывал пальцем на предмет, а мне показывали это слово в книжной версии переводчика, так и запоминал. Так легче учить, когда все вокруг тебя разговаривают на этом языке. Нужно не бояться совершать ошибки в произношении слов, когда находишься в коллективе. В команде была хорошая атмосфера, и я чувствовал себя комфортно, допуская какие-то ошибки. И спустя год уже начал полноценно говорить на английском и даже давать интервью. А во всех трех сезонах в юниорской лиге Квебека у меня ни разу не было русского партнера в команде.
— В первый ваш год в QMJHL вы набрали много очков, но показатель полезности был не очень — «минус 28».
— Во-первых, влияла адаптация к новому хоккею и к абсолютно новой системе игры. Во-вторых, бывают ситуации, когда ты только выходишь на лед, и тебе тут же забивают. В-третьих, трудности с языком. Я толком не мог сформулировать вопрос тренерам, поэтому требовалось время. Приехать и чтобы у меня сразу бы все получилось — такое нереально. Смотреть на доску, когда тренер рисует фломастерами, не даст сто процентов понимания , нужно и осознавать, что он доносит до игроков. Конечно, если ты из матча в матч на установках слышишь одни и те же слова, то быстро поймешь их значение, но ведь такого на постоянной основе нет.
— Тренеры акцентировали внимание на показателе полезности?
— Не припомню, чтобы тренеры говорили о том, что мне надо исправить «плюс-минус». В первый год у нас не было сильной команды. Клуб, в который я пришел, лишь начинал небольшую перестройку, многих ребят только задрафтовали. У руководства был план, по которому через два года, когда наши игроки окрепнут, мы боролись бы за победу в лиге.
— План сработал.
— Когда у меня был последний сезон в QMJHL, то у нас была одна из лучших команд лиги, но тот сезон прервался из-за ковида. В тот год парни уже выросли, созрели, клуб сделал пару небольших обменов, Важно, что и вратарь, который провел три сезона в лиге, стал лучшим голкипером в тот год, и тогда я окончательно понял, что у нас будут все шансы на успех, но, к сожалению, так сложилось, что турнир прервался.
— За три года вы уже полностью перестроились и адаптировались к жизни в другой стране?
— Можно сказать однозначно, что за эти три года я полностью адаптировался. Наверное, освоился после полугода проживания в Северной Америке. Я бы не сказал, что когда приезжаешь из России в Канаду, то происходит какое-то глобальное изменение в быту. Все равно ты приезжаешь в семью, которая тебе очень многим помогает.
— Первый сезон в АХЛ тоже получился скомканным из-за пандемии.
— Да, мы сыграли лишь 35 матчей без плей-офф, пропустив первую часть сезона. В конце декабря нас вызвали в лагерь, мы начали готовиться, периодически сдавая тесты на ковид. Первый матч мы сыграли в феврале.
— На драфте НХЛ вас выбрала «Оттава».
— Это был первый год, когда драфт проходил в онлайн-формате. Я сидел в зуме и не знал, кто меня задрафтует. Собеседования у меня были, наверное, с 28 клубами из 31. Честно, врать не буду. Хотя после того, как меня два раза подряд не выбрали драфте, сомневался, возьмут ли вообще или нет.
— Были рады, что попали именно в «Оттаву»?
— Да, когда тебя драфтует команда НХЛ, то абсолютно не важно, какой именно это клуб. Ты всю жизнь тренируешься и идешь к этой мечте, поэтому сидишь и просто веришь, что тебя выберут в любую из команд, и если это происходит, то это приносит счастье.
— Какие три клуба проявляли к вам наибольший интерес?
— Наверное, самый конструктивный диалог состоялся с «Коламбусом», потому что я дважды приезжал к ним в тренировочный лагерь в роли свободного агента, также неплохо пообщался с «Детройтом» и с «Чикаго». Удивительно, что самый короткий и сухой диалог состоялся как раз с «Оттавой», поэтому был удивлен, когда услышал, что они выбирают меня.
— Дебютировать в НХЛ получилось на второй год после драфта.
— Это был первый сезон после пандемии. Так сложилось, что много ребят в «Оттаве» получили положительный тест, и меня вызвали в первую команду. Так я и оказался в Бостоне, там и состоялась моя первая игра в НХЛ. Все получилось очень быстро.
— Что испытывали, когда находились на льду?
— Коленки и руки не дрожали, но нервничал. А иначе и быть не могло, когда ты дебютную игру проводишь против «Бостона» на выезде. Выходишь на лед, а против тебя играют Маршан, Пастрняк, Макэвой. Так что немножко нервничал, но в первой же смене применил силовой, коснулся шайбы и вошел в игру.
— Эта игра проходила без болельщиков?
— Нет, болельщиков тогда уже пускали. В Канаде на тот момент можно было только 50 процентов от всей посещаемости, а в США уже разрешали полностью.
— Переживали, что в первом сезоне в НХЛ не было ни очков, ни голов?
— Нет. Самое главное для меня было то, что я играл. Конечно, хотелось забить первый гол, но я осознавал, что мне только 21 год, и все еще впереди. Каждую минуту, которую я проводил в расположении «Оттавы», воспринимал как возможность для развития. Старался прочувствовать, что такое НХЛ.
— На следующий год вам удалось наконец отличиться.
— Сначала даже не поверил. Первое чувство, когда я увидел, что шайба пересекла линию ворот, — удивление. А уже потом, когда полностью осознал, получил захватывающие эмоции. После игры позвонил родителям: мама и брат плачут от счастья, папа смеется и улыбается. Конечно, получил и много приятных сообщений от друзей и близких.Такие моменты запоминаются надолго. Еще нужно поблагодарить «Оттаву»: клуб, когда в жизни игрока происходит значимое событие в карьере, делает памятный подарок — фотография игрока после матча и с командой и шайба в специальной рамке.
— Вы очень хладнокровно разобрались в том голе.
— Врать не буду, в ту секунду я десять раз поменял свое решение, как реализовать тот выход. На буллитах я никогда не подпускаю шайбу в домик голкиперу, а совершаю бросок. У меня был момент, который я смог реализовать, а как я это сделал, уже не имеет значения. В тот момент я побоялся бросать, потому что думал, что голкипер может прочитать меня по глазам, поэтому попробовал то, что я делаю не на постоянной основе, и получилось красиво.
— Следующие два сезона карьеры за океаном вы провели в АХЛ. Не думали, что засиделись в Северной Америке и пора бы вернуться в Россию?
— В голове были такие мысли. Я сам себе сказал, что если «Оттава» не обменяет меня в другую организацию, то тогда я поеду домой. А если это произойдет, то дам себе последний шанс. Собственно, после этих рассуждений и состоялся мой обмен в «Юту».
— Вам обещали игровое время в команде НХЛ?
— Когда приехал в тренировочный лагерь «Оттавы», тренеры говорили мне: «Ты очень достойно себя проявляешь, продолжай в том же духе». Но уже в первой предсезонной игре меня поставили в четвертое звено, сократив время до семи минут.
Прошло два дня, меня вызвали и сказали, что я буду выставлен на драфт отказов, но опять-таки, если начну хорошо сезон в АХЛ, то мне дадут еще один шанс. В первые 30 игр я был в тройке бомбардиров и снайперов лиги, но никто меня не вызывал. И уже тогда я созвонился с агентом по России и сказал, что еду домой, так как устал от этого всего. Если честно, сделал все, что мог, чтобы получить заветный шанс. К слову, был ассистентом капитана команды АХЛ в 23 года, как по мне, это говорит о многом.
— Тяжело ли далось решение о возвращении?
— У меня в голове не было такого, что я расстроился, потому что понимаю, что делаю шаг вперед. Я еду играть в лигу лучше, чем АХЛ. Получается, что это правильный вариант. Не было такого, что это было тяжелым решением, потому что я не иностранец, который едет в другую страну, я еду домой. Где лучше хоккей, где лучше к тебе относятся.
— Вы считаете, что так и не получили свой полноценный шанс, на который вы наиграли в НХЛ?
— Да, я с этим соглашусь точно. Если бы мне дали 15-20 игр в топ-9 со средним временем около 12 минут и я бы себя никак не показал — это другое дело. А сейчас не могу посмотреть на себя в зеркало и сказать, что я не готов играть в НХЛ, потому что так достойного шанса и не получил.
— Как в целом оцените свое выступление в Северной Америке? Не жалеете, что когда-то приняли решение продолжить карьеру за океаном?
— Не думаю, что я когда-то буду об этом жалеть. Нужно не забывать, что когда я уехал за океан, то попал на молодежный чемпионат мира, где выиграл серебро. Кто знает, если бы я играл в России — случилось бы? Воплотил мечту детства в реальность, забросив шайбу в НХЛ, познакомился с женой. Поэтому о своем решении никогда не буду жалеть, это точно.
Никита Нечаев, «Спорт-Экспресс».
