А в хоккейных кулуарах зашептались: мол, «Чемпионат» объявил КХЛ-ТВ войну не на жизнь, а на смерть. Из-за чего? Почему?
Все очень просто: наш портал живет от читателей, от их «кликов», и поэтому главный принцип нашего выживания и процветания – чувствовать и понимать, чего нашему читателю хочется. Но в ситуации с КХЛ-ТВ чувствовать уже ничего не нужно: наша редакция буквально завалена письмами и комментариями от некогда возмущенных, а ныне махнувших рукой читателей. Тех, у кого в телевизоре есть КХЛ-ТВ.
Кстати, у меня КХЛ-ТВ тоже есть, иногда даже работает, так сказать, в «фоновом режиме». А вот сам хоккей я практически не смотрю, даже прямые трансляции. А когда вглядываюсь в экран, лишний раз понимаю, что всё это я уже где-то и когда-то видел…
Помните, когда-то в разгар 90-х в нашем городе проводился Кубок правительства России по русскому хоккею? Тогда чемпионаты мира проходили раз в два года (по-моему, по нечётным). А по чётным годам в разных городах России проходили такие Кубки, которые назывались неофициальными чемпионатами мира.
Я тогда делал свои первые шаги на ниве журналистике, был региональным корреспондентом «Спорт-Экспресса», и на турнир мне прислали из Москвы в качестве усиления живую легенду отечественной журналистики, мастодонта бенди Алексея Алексеевича Патрикеева. Было ему тогда уже лет 70, он весьма тяжело передвигался, и по этой причине сразу же по приезду загрузился в номер гостиницы «Нижегородская» и до самого конца турнира оттуда не выходил.
Процесс передачи информации тогда был значительно труднее, чем сейчас. Ноутбуков и вай-фаев не было. Было стенографическое бюро в редакции, и для командированных журналистов устанавливался весьма суровый график передачи. Тогда он был следующим: ровно через 20 минут после окончания матча стенографистка набирала телефон в гостиничном номере Патрикеева. За эти двадцать минут я должен был любыми правдами и неправдами добыть итоговый протокол матча и, «задрав штаны» мчаться к Алексею Алексеевичу. Как правило, через пару мгновений после моего влетания в номер раздавался звонок, Патрикеев, кряхтя, вставал с кровати, забирал у меня протокол и совершенно спокойно, не задавая мне, единственному, кто был в номере из видевших матч, никаких вопросов, диктовал «с листа» достаточно объемный отчет. Возникало ощущение, что это не я, а он был на игре. А ведь никаких телевизионных трансляций и в помине не было!
Вопрос «Как же так?!», который вертелся у меня на языке в течение всего турнира, я задал Патрикееву уже по окончании турнира, на своеобразном банкете в его номере. И получил ответ, в правдивости которого впоследствии убедился на собственном примере.
- Вот скажи мне, сынок, - мне тогда уже было за тридцать, но для «Лёх-Лёхыча» я был, конечно же, сынком. – Видел ли ты когда-нибудь порнушку?
- Ну, я вообще-то на военном корабле немало лет прослужил. У нас там 24 часа в сутки сплошная порнушка была…
- Нет, я имею в виду настоящую. По видеомагнитофону, например…
- Приходилось, конечно.
- Понимаешь, можно изменить освещение. Можно перенести процесс на пленэр. Можно, в конце концов, взять девиц разного цвета и рас и устроить с ними этакую «экибану». Но половой акт все равно останется половым актом, что с ним не делай. С известным концом. Понимаешь?
- Честно говоря, не улавливаю связи.
- Погоди, сынок, сейчас поймешь. Дело в том, что я пишу про русский хоккей пятьдесят лет. И он для меня, как тот самый половой акт с известным концом. Я всё это уже давно видел, и ничего нового уже не увижу. Поэтому я беру протокол, гляжу в него – и всё понимаю. Как складывалась игра, кто и как атаковал, кто и как забивал. Мне всё понятно…
Тогда, конечно, я принял это объяснение патриарха, не особо ему доверяя. Потом переехал в Москву, впрягся в хоккейный отдел. Затем почти две пятилетки не вылезал из командировок и хоккейных матчей, которые порой снились по ночам. А приглашение поиграть, скажем, в компьютерный «НХЛ-2003» или в настольный хоккей воспринималось как глумление с особым цинизмом. А потом в голове где-то щелкнул тумблер, и я осознал, что ничего нового уже не вижу. Весь мир рукоплескал юному финну Гранлунду за гол, положенный в верхний угол ворот Барулина. А я с грустью вспоминал, что в одной только Суперлиге видел, как минимум, штуки три идентичных голов, бывало еще и покрасивее. В общем, всё на этой грешной Земле уже было.
Вот поэтому-то хоккей я не смотрю, а в него лишь поглядываю, поскольку это моя работа. Но мечтаю, чтобы канал КХЛ-ТВ хотя бы несколько часов подряд посмотрели руководители КХЛ и самого канала. Потому что они его не смотрят – даю голову на отсечение.
То, что сейчас происходит на нашем первом и единственном хоккейном телеканале, нельзя назвать иначе, как борьбой со здравым смыслом. Борьбой по низведению всех ещё оставшихся преданных хоккею зрителей. Уже не исключением из правил, а накрепко сложившейся системой стал показ в большой игровой день, растянувшийся с 12.00 до 21.00 московского времени, только одного матча в прямом эфире. И еще трех-четырех матчей в записи, хотя все или большую их часть можно было дать впрямую. Последний вопиющий пример: это когда наш телеканал КХЛ, имеющий монополию на весь свой хоккей, из четырех матчей игрового дня умудрился показать впрямую один – зато сразу на двух каналах. И еще один – в записи, на тех же двух каналах. При том, что зоны покрытия у КХЛ-ТВ и «России-2» в нашей стране практически одинаковы.
Даже когда на КХЛ-ТВ пытаются сделать что-то оригинальное (а точнее, тупо сдирают с НХЛ), всё получается по известной черномырдинской поговорке: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Вот сделали, скажем, анонсы по каждому клубу. Маленькие такие, стремительные. В общем, красота, если бы не одно «но»: мало того, что в один, если можно так назвать, «клубный блок» одну и ту же мелодию поставили дважды (и это, надо заметить, отнюдь не Моцарт и даже не Чайковский), так она еще и одинаковая для всех 23 блоков. А у нас же КХЛ-ТВ не работает в малых объемах. Пять-шесть-восемь клубных блоков ставят подряд, без пауз. Поэтому я и говорю, что руководители КХЛ свой горячо любимый и хорошо финансируемый канал не смотрят. Потому что реакция любого нормального человека, которого заставляют слушать одну и ту же короткую мелодию 10-12-15 раз, всегда одинакова: он начинает ругаться матом. Но если мы, простые люди, матюкаемся «в атмосферу», то руководству Лиги есть, кого облаять. Но ведь ничего не происходит. Точно так же, как который год называют «трудными для организации трансляций» Новокузнецк, Екатеринбург, Череповец, Нижнекамск и Астану (а теперь еще и Попрад), то есть, ни черта оттуда не показывают, но при этом палец об палец не пошевелят, чтобы они перестали таковыми быть.
«Какое право вы имеете нас критиковать?» - спросили меня с КХЛ-ТВ буквально вчера. На что я ответил:
- Ребята, а с чего вы взяли, что мы вас критикуем? Это уже давно прошедший этап. Мы не критикуем, мы во весь голос заявляем и утверждаем, что сотрудникам КХЛ-ТВ, что бы они ни говорили, совершенно наплевать на результаты своего труда, что КХЛ-ТВ ведет борьбу со здравым смыслом и со своими зрителями. И что такая деятельность на русском языке называется просто и ёмко – саботаж. И мы всего лишь хотим, чтобы руководство Лиги посмотрело свой любимый канал два-три часа подряд. Не во время трансляций матчей, а между ними. Больше ничего не нужно…
Так что смиритесь, друзья, с тем, что нынешняя выездная серия «Торпедо» прошла мимо нашего внимания. И нам, к сожалению, не довелось собственными глазами увидеть, что с командой творится теперь. Нижегородские зрители телеканала КХЛ-ТВ – всего лишь щепки, которые не считаются при рубке леса. Впрочем, как и все остальные российские телезрители.
Поэтому ждем «Торпедо» домой и будем на разбираться на месте.
Комментарии