В интервью KHL.ru вратарь «Торпедо» Иван Кульбаков поделился впечатлениями от сезона, рассказал о нюансах работы тренерского штаба, о сложностях своего карьерного пути, о том, кого считает эталоном вратаря в КХЛ и о своих игровых и жизненных принципах.
«Николай Хабибулин — ангел за стеклом»
— Спустя время после завершения сезона для «Торпедо» какие ощущения от плей-офф?
— Непередаваемые ощущения. Колоссальный, нереальный опыт, который невозможно купить ни за какие деньги. Лично для меня эмоционально была важна первая игра плей-офф против московского «Динамо», когда было волнение. Дальше уже были обычные игры как в сезоне. Да, ответственность большая, но это уже больше ментально. Не просто так во многие команды, где много молодых игроков, берут ребят 35-37 лет, которые выигрывали Кубки Гагарина. Их берут, чтобы они передавали опыт. Чтобы, глядя на них, молодые игроки учились. Такой опыт невозможно купить, его нужно ощутить самому на себе.
— В каждом матче сезона у вас был ряд моментов, где приходилось выручать команду. Но при этом нельзя сказать, что на ум приходит какой-то конкретное умопомрачительное спасение. Игра Ивана Кульбакова в воротах — эффектная или нет?
— Есть вратари, которые делают нереальные сэйвы. И в КХЛ такие ребята есть. Это смотрится эффектно. Но сэйв — это последствие какой-то ошибки. Когда ты неправильно отбил бросок или отбил бросок на клюшку сопернику. Поэтому я стараюсь больше уделять внимание вратарской технике и выбору правильной позиции. Лучше буду без сэйвов, но выигрывать, чем буду делать грандиозные сэйвы и проигрывать.
— Вам 26 лет. Сезон 2022/2023 — первый, когда вы заставили о себе говорить в КХЛ как о вратаре хорошего уровня. Можно сказать, что вы совершили прорыв в своей карьере? Или, может быть, это всего лишь стечение обстоятельств или аванс?
— В первую очередь, это командная работа. Без своих партнёров я бы не достиг такой игры. Так сложилось по воле Всевышнего, что и тренерский штаб, и коллектив, и город, и болельщики — всё сложилось так, что в совокупности получилось хорошо. Да, мы проиграли СКА, хотя хотели большего. Но в следующем сезоне мы будем только сильнее. Я в этом уверен. Помимо хорошей командной работы, этот сезон дал мне доверие тренерского штаба. Взять начало сезона, когда мы проиграли «Металлургу» 4:5. Могли посадить на лавочку и дать отдохнуть. Но тренеры этого не сделали, а дали мне ещё один шанс. В этом сезоне тренеры давали всем игрокам ту энергию, которой многим не хватало где-то. За те ошибки, которые мы совершали в матчах, никто нас не ругал. Ни в одной другой команде такого нет, как в «Торпедо». После первой игры плей-офф серии с «Динамо» меня тоже могли посадить в запас. Но мне опять дали возможность играть дальше, что было важно и необходимо для меня, для моей уверенности и уверенности команды. Тренеры вселяют в нас уверенность — это большая эмоциональная поддержка, без которой невозможно обойтись.
— Сейчас известно, что Адам Хуска находился на скамейке запасных в плей-офф с травмой. Безусловно, вы знали об этом. Насколько морально давило то, что за спиной фактически замены нет?
— Самое важное было — отпустить ситуацию и делать своё дело. За моей спиной была поддержка болельщиков и моей семьи.
— Николай Хабибулин, как тренер вратарей, тоже ни разу не ругал своих подопечных?
— Поговорить по игре — нет вопросов, но Николай Хабибулин ни разу не повысил голоса. Он как ангел стоял за стеклом около скамейки запасных и морально меня поддерживал. Я был во многих командах, и знаю, какое давление могут оказывать. Не только руководство клуба, но и тренерский штаб. Но в «Торпедо», с Игорем Ларионовым, я думаю, никогда такого не будет, и, благодаря тренерскому штабу и болельщикам, которые нас поддерживали не только дома, но и на выезде. Когда мы играли против «Динамо» в Москве, мы играли как будто дома. Это непередаваемо.
— Хабибулин — это тот тыл, который позволил раскрепоститься и просто играть в хоккей в воротах?
— Конечно. Это как отец стоит рядом. На любую тему, на любой вопрос ответит. Всегда рядом, всегда подскажет. Как и Игорь Николаевич, как и весь наш тренерский штаб. Поддержка во всём. Не только в хоккее, но и в обычной жизни.
— Во время игры ищите взглядом Хабибуллина?
— Мы можем поулыбаться друг другу после некоторых моментов в игре. Можем также взглядом обсудить какой-то эпизод. Такое взаимопонимание между тренерским штабом и игроками, как в «Торпедо», сложно найти.
«Улыбка родных — лучшая награда»
— У вас агент появился только в 19 лет. Поздновато для профессионального спорта.
— На тот момент меня заметили только на чемпионате мира U20. У меня не было в семье опытного в спортивном плане человека, который бы подсказал, когда нужно ехать. Но я счастлив, что у меня такая спортивная жизнь. Всё что дано, дано мне свыше. Если бы у меня был лёгкий путь, то я бы сейчас не сидел здесь и не разговаривал. Как правило, те кто проходят тяжёлый путь, те и добиваются чего-то стоящего.
— Уехав в Северную Америку в 19 лет, в первый год вы сумели поработать тренером вратарей. Учитывая другой менталитет и, прежде всего, другой язык, как вам это удалось?
— В лиге, в которую я уехал, легионеров расселяли по семьям. Разумеется, мои родители помогали мне финансово. Но для Америки этого не хватало. И после разговора с генеральным менеджером клуба мне предложили вариант два-три раза в неделю приходить помогать детям развиваться. Кто хотел, тот оставлял чаевые после тренировки.
— Такую подработку предлагали всем игрокам?
— Нет, только мне. Возможно, детям нравилась моя игра.
— В детской команде в 7 лет вам самому последнему дали возможность встать в ворота. Почему так? Не верили? В каком возрасте в вас разглядели перспективного вратаря?
— Мне долго не давали встать в ворота, потому что я хорошо играл на позиции защитника в первой пятёрке. Пойти в ворота — это было сугубо моё личное желание. Что касается перспектив, то, когда ты маленький, никто не способен понять, вырастешь ты в чемпиона мира или нет. Много ребят, которые были перспективные, уже не играют в хоккей. Таких тысячи. В моём случае я знал и знаю, что я хочу и к чему я иду. Моё желание играть в воротах было превыше всего.
— Дедушка тренировал вас в детстве дома. Бабушка шила экипировку. Мама приносила из аптеки пластырь для обмотки клюшки. Папа, будучи тренером по борьбе, уехал в Москву работать на стройку, чтобы обеспечить вас финансово, и лучшим подарком для вас был его приезд домой. Квартиру впоследствии купили, чтобы ледовая арена была через дорогу. Насколько возможно оценить вклад вашей семьи в ваше становление как спортсмена?
— Для каждого маленького ребёнка, который занимается спортом или ещё чем-либо, поддержка семьи и вера родителей, что ты можешь чего-то достичь — это самое важное. Без этого рост невозможен. Вера всей моей семьи дала большой толчок в спорте. До сих пор со всеми общаюсь. Они сейчас много советов не дают, всё понимают. Советуют только тогда, когда я их о чём-то спрашиваю. Просто радуются, что я играю, что наша команда выигрывает. Их улыбки и их радость — это лучшая награда для меня. Когда был плей-офф, мама, папа и моя жена сами приезжали ко мне. Для них это непередаваемые эмоции. А для меня и того больше. Самое главное, что они рядом со мной. Для каждого человека важна поддержка близкого.
— Жена — это ваша поддержка в спорте или человек, далёкий от хоккея?
— Валерия — это колоссальный человек в моей жизни. Мы уже восемь лет вместе. Она везде меня поддерживает. На любые темы. Дома у нас в плане быта всё хорошо, а это немаловажно для профессионального спортсмена. И наше взаимопонимание на высшем уровне, даже когда я один уезжал в Америку. Мы вместе строим наши отношения и вместе растём как семья. Детей пока нет, но есть две собаки. Два шпица. Мы с женой считаем, что собака — лучший друг человека. Собака никогда не предаст и будет любить тебя таким, какой ты есть. Взяли сначала одного, потом второго: Филиппа и Фунтика.
— У вас предпочтение в еде — это суши. В этом сезоне пришлось отказаться от данной пищи?
— Да, я обожаю суши, как и моя жена. В них ничего плохого нет. Раз в неделю или даже почаще позволяю себе. Сам готовить суши не умею. Хотелось бы чтобы Ю Сато приготовил — он точно умеет. Точнее рассказывает, что умеет. Пока не угощал нас.
— Из развлечений на отдыхе вы предпочитаете большой теннис?
— Это как хобби. Стадион для большого тенниса находится недалеко от дома в Минске. В шаговой доступности. Мне нравится пойти поиграть с друзьями в отпуске. Бывает, что с Николаем Голдобиным играем в Москве.
— Во время отпуска вас тянет на экстремальные приключения?
— Раньше может и было что-то такое. Сейчас спокойнее. Летом катаюсь на водном мотоцикле. Это не экстремально, но весело.
— Известно, что в детстве у вас на холодильнике висел магнитик с Андреем Мезиным…
— Он и сейчас там висит. Это легенда Белоруссии, кумир детства.
— Вы, будучи в юном возрасте, успели поиграть против взрослых любительских команд.
— Мне было лет 10-12. После тренировки вечером на арене играли любители. Им был нужен вратарь, платили мне какие-то деньги, и я играл. Никто никогда никого в этих играх не жалел и скидку на возраст не делал. Но я никогда не боялся бросков.
— Бесстрашный Иван Кульбаков?
— А как иначе? В ворота другие не идут. Обыкновенный человек не пойдёт ловить шайбу, которая летит со скоростью 150-160 км/ч.
«Александр Ерёменко — эталон вратаря в КХЛ»
— Напомните, что за трюк вы исполнили на молодёжном чемпионате мира?
— Мы проигрывали сборной Словакии 2:3 и сняли вратаря. Пошла атака на наши ворота, а я подумал, что Степан Фальковский сейчас смениться и я выйду на лёд. Получилось, что я оказался седьмым игроком на площадке. Так как оставалось менее двух минут до конца основного времени, нам засчитали гол.
— Сейчас есть правила, которые для вратаря непонятны?
— Судьи постоянно предупреждают, что клюшку выбрасывать нельзя. Но они не знают вратарского ремесла. Это не делается умышленно, чтобы бросить клюшку в игрока или в шайбу. Я просто иногда отпускаю клюшку, чтобы стать «длиннее», чтоб быстрее быть. А судьи думают, что мы это делаем умышленно.
— Знаменитый эпизод из плей-офф, когда вы прокатились за игроком «Динамо» до угла площадки по льду держась за него рукой…
— Самое интересное, что я за него не держался. Это игрок взял мою руку и держал, а я не мог достать блин с клюшкой. А мне дали две минуты за то, что я его держал. А как я мог встать, если у меня рука зажата?
— В принципе, подобные провокации как-то влияют на игру вратаря негативно? Или, наоборот, бодрят и приводят в тонус?
— Скажу только за себя. Есть защитники, моя охрана, которая не даст меня в обиду и меня поддержит в любой ситуации. Мне просто нужно делать своё дело и играть. Все понимают, для чего делаются провокации в плей-офф.
— Есть кто-то из вратарей, на кого вы ориентируетесь в плане развития карьеры?
— Нет такого, чтобы я на кого-то ориентировался. У каждого своя дорога. Свой путь я пройду как мне дано. Кто-то может и в тридцать заиграть, кто-то — в двадцать один год. А кто-то в двадцать один год заиграл, а в двадцать пять уже не играет. У меня было много жизненных ситуаций. Например, предыдущий сезон, когда я перешёл из «Витязя» в московское «Динамо». Сложилось так, что каким-то людям я был нужен, а каким-то нет. И из-за этого я год не играл. Одну игру мне дали сыграть и дальше сказали: «Не надо, спасибо». И что, я должен был сдаться? Точно такие же ситуации были и в детстве. Это не только у меня, у многих. Психологически это тяжело. Не каждый может это вытерпеть. Но я точно понимал, что я не просто «игровой материал». Я знал, чего я хочу. Просто это время нужно было перетерпеть. Продолжал работать, не останавливаясь. Время само всё показало. Все всё увидели и все теперь всё понимают. Всегда есть чему учиться. В КХЛ для меня эталоном вратарей является Александр Ерёменко. Его спокойствие, его отдача, как он хорошо с людьми разговаривает, как он относиться к окружающим. Поэтому прошлый сезон я не считаю провальным. Пусть не было игровой практики, но есть огромный опыт, который я почерпнул, общаясь с этим великим вратарём. Ерёменко — это мой кумир детства. Я все интервью его прочитал, все видео с его участием смотрел. У меня была мечта просто поговорить с Ерёменко, а поработать с ним вместе — это нечто.
— В связи с этим серия против московского «Динамо»…
— Это было очень принципиально для меня. Жалею, что в этой серии не играл Александр Ерёменко за московское «Динамо». Для каждого игрока игра против бывшего клуба — это борьба. Поэтому матчи против «Витязя» и против минского «Динамо» для меня тоже принципиальны. По ходу серии с «Динамо» с Ерёменко не общались. Думаю, что он, как и я, по ходу серии не любит общаться. Он тренер вратарей, у него была своя команда.
«Вратарь сам себе психолог»
— Был и ещё период, когда вы семь месяцев были без контракта. Как так сложилось? Неужели совсем не было предложений?
— Это было после моего приезда из Северной Америки, перед сезоном 2019/2020. Тогда было предложение от череповецкой «Северстали», но я отказался, так как до последнего ждал, что продолжу карьеру в Америке. И вот дождался, что на семь месяцев остался без хоккея. Предложений было много, на самом деле. Но я поиграл и за океаном, и за национальную сборную, поэтому понимал, чего я хочу достичь. Я хотел большего, чем поиграть в Белоруссии или поехать ещё куда-то. Было понимание, что я достоин большего — играть в КХЛ. Я просто это знал. Сидел, терпел, ждал. Семь месяцев без игр — это непередаваемо тяжело. Но поговорив с Николаем Хабибулиным, который два года не играл, понимаю, что эти семь месяцев — пыль. Морально было тяжело, но психологически я был готов ко всему. Я тренировался каждый день. Лёд и земля. Поэтому, когда в итоге я поехал в ВХЛ играть за альметьевский «Нефтяник», у меня было восемь побед за восемь игр.
— Наверное, при таком развитии карьеры и учитывая, что вратарю психологически в принципе сложнее остальных, у вас есть какой-то личный психолог?
— Нет. Никогда не обращался. Уважаю профессию психолога, но считаю, что если ты взрослый человек, то можешь сам в себе разобраться. Многие вратари сами себе психологи. Думаю, что по завершении игровой карьеры вратари вполне могут организовывать службу психологической поддержки хоккеистов. Взять последнюю шестую игру с московским «Динамо», когда мы выиграли в овертайме. Денис Ян после игры подошёл ко мне и рассказал, что был в шоке от того, насколько я спокойным был в раздевалке и какая от меня шла уверенность. Вратарь даёт игрокам свой импульс, свою энергию. Если будешь нервничать, то это передаётся полевым хоккеистам.
— После домашних матчей в раздевалке возникало ощущение, что Иван Кульбаков — это не про спокойствие. Искры и молнии порой летали в сторону защитников.
— Подсказывать партнёрам –это неотъемлемая часть работы вратаря. Нам из ворот лучше видно и понятно, что надо подсказать игрокам. Сейчас хотелось бы извиниться перед многими своими партнёрами за то, что не всегда спокойно реагировал. В некоторых ситуациях я был не прав. Я всегда подсказываю свои партнёрам на площадке. Каждую игру. Без подсказок вратаря полевым игрокам тяжелее играть. Они могут не увидеть игрока за спиной. На самом деле у нас все разговаривают на поле. Нет такого, что кто-то молчит. Но иногда меня неслышно из-за наших болельщиков. Очень тяжело перекричать нижегородских болельщиков дома.
— Спортивная злость на площадке — результат предельной концентрации? Иван Кульбаков всегда суровый во время матча?
— Бывает я во время матча и песни пою. Почему нет? Мы же играем в удовольствие. Если звучит неплохая музыка, то можно иногда и спеть, дух перевести. Мне нравится, какую музыку включают у нас на арене. Невозможно каждую игру от стартового вбрасывания и до финальной сирены быть полностью сконцентрированным и «зажатым». Понятно, что где-то нужно «прикрикнуть» или быть спокойным. Когда игрок заблокировал бросок или ещё что-то полезное сделал, то я благодарю его сразу. Так что я не всегда суровый.
— Перед сезоном многие легионеры, в том числе вратари, которые были на ведущих ролях в лиге, уехали из КХЛ. Это как-то помогло Ивану Кульбакову выйти на авансцену и воспользоваться своим шансом?
— Считаю, что КХЛ идёт в правильном направлении по пути развития своих, русских, игроков, которые ждали своего шанса и достойно занимают своё место. Как раньше было — в каждой команде был вратарь-легионер. У всех было мнение, что надо взять опытного вратаря. Зачастую тех, кто был не нужен за границей. В следующем сезоне в КХЛ лимит сократят до трёх легионеров, чтобы молодые ребята развивались, росли и получали свой опыт. Чтобы КХЛ становилась лигой, которая зависит сама от себя. Раньше такой возможности у молодых игроков не было. Взять наше «Торпедо». В этом сезоне мы полгода играли без легионеров. В Нижнем Новгороде не было такого бюджета, как в других клубах. Но мы показали, что с молодыми ребятами можно достичь многого. Просто в них нужно поверить.
«Болельщики „Торпедо“ — вся Нижегородская область»
— Вратарю в таких командах, как «Торпедо» или «Адмирал», когда в каждом матче гарантирована хорошая порция бросков по воротам, играть интереснее, потому что в тонусе постоянно?
— Игра на игру не приходиться. Бывают такие игры, когда соперник бросает всего двадцать раз, а ощущение, как будто пятьдесят. И есть игроки, с которыми надо играть плотнее, которым лучше не давать бросать.
— Есть конкретные нападающие, против которых вратарю сложнее играть?
— Чем сложнее, тем интереснее. Готовиться надо к любому игроку. Любой может выдать что-то сверхъестественное. Конечно, мы, вратари, смотрим как кто исполняет буллиты, кто как бросает. И в сезоне мы уже знаем, кто что будет делать. Как Рид Буше, с которым мы играли в Северной Америке. Он всегда в большинстве бросает над ловушкой верхом. Когда играешь против нападающих столько лет, примерно знаешь от кого что ожидать.
— Статистика вратарей гораздо более скудная, чем полевых игроков — коэффициент надежности и процент отражённых бросков.
— Брать вратарскую статистику и сравнивать с чем-то — очень тяжело. Игра вратаря — это немного другое. Понятно, что многие смотрят на статистику вратаря. Но сама игра вратаря важнее, чем статистика.
— Тот уровень игры, которое показал «Торпедо» в этом сезоне и вы лично — это потолок?
— Я думаю, этот сезон — точка для роста для каждого из «Торпедо». Это возможность для развития, которую даёт Лига и клуб.
— Игорь Ларионов имеет привычку давать необычные прозвища для игроков. Для него вы «Иван Иванович», хотя на самом деле вы Иван Евгеньевич. Почему?
— Никто же не знает, почему для Игоря Ларионова я «Иван Иванович». Мне нравится. Это же не только со мной, а со всеми ребятами. Это его любовь, его открытость. Никто никогда на это не обижается и не обидится. Он разговаривает как отец дома. Весь тренерский штаб делает огромную работу. И не только они, но и весь персонал. В совокупности мы одна семья. А Игорь Ларионов — лицо нашей команды. Как и любой другой тренер другой команды.
— После сезона, в котором вы сыграли много матчей за «Торпедо», вероятно, есть повышенный интерес со стороны многих клубов. Если вдруг кто-то из топ-клубов сейчас начнёт предлагать заоблачный контракт для вас и огромную компенсацию «Торпедо», есть шанс, что окажетесь в следующем сезоне в другой команде?
— Об этом не может идти и речи сейчас, так как у меня есть контракт ещё на год. Но где бы я ни был, те условия, что предоставляет клуб, та любовь, которая идёт от тренерского штаба — это немаловажно. Деньги, безусловно, хорошая мотивация для любого из игроков.
— Самый яркий хоккейный момент сезона?
— Эмоции от поддержки болельщиков. У каждой команды есть свои болельщики и своя поддержка. Но в Нижнем Новгороде это вся область. После каждой игры мурашки по коже бежали. От того, как болельщики поддерживают нас во время игр. От того что остаются после игры ждать зимой на улице при температуре «-25», чтобы взять автограф или сфотографироваться. Это многого стоит. После четвёртой игры со СКА человек сто дожидались на улице, и я где-то час с ними общался и раздавал автографы. Мы не имеем права уходить от болельщиков, мы должны оставаться с ними и отдавать им должное. Сделать фото или дать автограф. Я понимаю, что для них это стоит. Особенно для маленьких ребят. Я сам таким был.
— Планы на отдых?
— Побыть с семьёй, а в конце апреля будут сборы за сборную Беларуси.
Алексей Швецов, KHL.RU
Комментарии 1